Сказки для детей и взрослых |
Русские народные сказки. А. Н. Афанасьев. Иван Сученко и Белый ПолянинНачинается сказка от сивки, от бурки, от вещей каурки. На море, на океане, на острове на Буяне стоит бык печёный, возле него лук толчёный; и шли три мо́лодца, зашли да позавтракали, а дальше идут — похваляются, сами собой забавляются: были мы, братцы, у такого-то места, наедались пуще, чем деревенская баба теста! Это присказка, сказка будет впереди. В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь на гладком месте, словно на скатерти, сроду не имел у себя детей. Пришёл до него нищий. Царь его пытает: — Не знаешь ли ты, что́ мне такое сделать, чтоб были у меня дети? Он ему отвечает: — Собери-ка ты мальчиков да девочек — семилеток, чтоб девочки напряли, а мальчики выплели за одну ночь невод; тем неводом вели изловить в море леща златопёрого и дай его царице съесть.
— Поди попроси, чтоб позволил нам царь оседлать тех трёх коней, что кобыли принесли, да поехать по городу погулять-покататься. Царь позволил; они поседлали коней, выехали за город и начали меж собой говорить: — Чем нам у батюшки у царя жить, лучше в чужие земли поедем! Вот они взяли купили железа, сделали себе по булаве — каждая булава в девять пудов, и погнали коней.
— Как нам, братцы, будет путь держать, когда нет у нас ни старшего, ни младшего? Надо так сделать, чтоб был у нас старший брат. Царенко говорит, что меня отец старшим поставил, а Сученко — своё, что надо силу попробовать — по стрелке бросить. Кидают стрелки один за другим; сначала Царенко Иван, за Царенком Поваренко, за Поваренком Сученко. Едут не далеко, не близко — аж лежит Царенкова стрелка, немного подальше того упала Поваренкова стрелка, а Сученковой нигде не видать! Едут всё вперёд да вперёд — и заехали за тридевять земель в тридесятое царство, в иншее государство — аж там лежит Сученкова стрелка.
— Пойди узнай: кто в палатке? Вот Царенко приходит в палатку, а там на кровати Белый Полянин лежит. И ударил его Белый Полянин мизинцем по́ лбу — Царенко упал; он взял его да под кровать и бросил. Посылает Сученко Ивана Поваренка; Белый Полянин и этого ударил мизинцем по́ лбу и бросил под кровать. Сученко ждал, ждал, не дождался; прибегает туда сам, как ударит Белого Полянина раз — он и глаза под лоб! После вынес его из палатки, свежий ветерок пахнул, Белый Полянин ожил и просит: — Не убивай меня! Прими за самого меньшого брата! Иван Сученко его помиловал.
— Никого у тебя не было? — Я никого не видал; разве вы кого? — Нет, и мы не видали!
— Никого у тебя не было? — Нет, никого! А вы разве видели? — Нет, и мы не видали!
— Ты никого не видал? — Нет, никого; а вы? — И мы тож!
— Что, братцы, вам ничего не случилось? — спрашивает Царенко. — А у меня так рубаха совсем к телу присохла! — Ну, и нам досталось! До спины доторкнуться нельзя. Проклятый дед! Верно, он и Сученку содрал. Приехали домой: — А что, Сученко Иван, никого у тебя не было? — Был один нахаба[4], так я ему по-своему задал! — Что ж ты ему сделал? — Пень расколол да бороду всадил. — Пойдём посмотрим! Пришли на деда смотреть, а его и след простыл! Как попал он в тиски, начал биться, рваться и таки выворотил весь пень с корнем и унёс с собой на тот свет; а с того света он приходил до своего дома под золотою крышею.
— Через три дня как встряхну канат — сейчас меня вытягайте! Вот опустили его на тот свет. Он вспомнил про царевен, что́ покрали на тот свет три змия: — Пойду их шукать[6]!
— Чего, русский человек, коло нашего двора ходишь? — А ты что за спрос? Дай-ка мне наперёд воды — глаза промыть, накорми меня, напой, да тогда и спрашивай. Она принесла ему воды, накормила, напоила и повела к царевне. — Здравствуй, прекрасная царевна! — Здравствуй, добрый молодец! Чего сюда зашёл? — За тобою; хочу с твоим мужем воевать. — Ох, не отымешь ты меня! Мой муж дюже сильный, с шестью головами! — Я и с одною, да буду воевать, как мне бог поможет! Царевна его за двери спрятала — аж летит змий. — Фу, русска кость воня́! — Ты, душечка, на Руси летал, русской кости напахал[7]! — говорит царевна, подаёт ему ужинать, а сама тяжело вздохнула. — Чего, голубка, так тяжело вздыхаешь? — Как мне не вздыхать! Четвёртый год за тобою, не видела ни отца, ни матери. Ну что, если бы кто-нибудь из моих родных да сюда пришёл, что б ты ему сделал? — Что сделал? Пил да гулял бы с ним. На те речи выходит из-за дверей Иван Сученко. — А Сученко! Здравствуй; зачем пришёл: биться или мириться? — Давай биться! Дми[8] точок[9]! Змий дунул — у него стал чугунный точок с серебряными пругами[10], а Сученко дунул — у него серебряный с золотыми пругами. Ударил он змия раз и убил до смерти, в пепел перепалил, на ветер перепустил; царевна дала ему кольцо, он взял и пошёл дальше.
— Чего ты, русский человек, коло нашего двора ходишь? — А ты что за спрос? Дай наперёд мне воды — глаза промыть, накорми, напои, да тогда и спрашивай! Вот она принесла ему воды, накормила его, напоила и к царевне проводила. — Чего ты пришёл? — говорит царевна. — За тобою; хочу с твоим мужем воевать. — Куда тебе воевать с моим мужем! Мой муж дюже сильный, с девятью головами! — Я и с одною, да буду с ним воевать, как мне бог поможет! Царевна спрятала гостя за двери — аж летит змий. — Фу, как русска кость воня́! — Это ты по Руси летал, русской кости напахал! — говорит царевна, стала подавать ужинать и тяжело вздохнула. — Чего ты, душечка, вздыхаешь? — Как мне не вздыхать, когда я ни отца, ни матери не вижу. Что б ты сделал, если бы кто-нибудь из моих родных сюда пришёл? — Пил да гулял бы с ним. Иван Сученко выходит из-за дверей. — А, Сученко! Здравствуй, — говорит змий. — Чего ты пришёл сюда: биться или мириться? — Станем биться! Дми точок! Змий дунул — у него стал чугунный точок с серебряными пругами, а Иван Сученко дунул — у него серебряный с золотыми пругами; ударил он змия и убил до смерти, в пепел перепалил, на ветер перепустил. Царевна ему дала кольцо; он взял и пошёл дальше.
— Чего, русский человек, коло нашего двора ходишь? — Ты прежде воды дай — глаза промыть, накорми, напои, да тогда и спрашивай! Она принесла ему воды, накормила, напоила и к царевне проводила. — Здравствуй, Иван Сученко! Чего ты пришёл? — За тобою; хочу тебя у змия отнять. — Куда тебе отнять! Мой муж дюже сильный, с двенадцатью головами! — Я и с одною, а его повоюю, коли бог поможет! Входит в горницу, а там двенадцатиглавый змий дрыхнет[11]: как змий вздохнёт, так весь потолок ходоном[12] заходит! А его сорокапудовая булава в кутку[13] стоит. Иван Сученко свою булаву в куток поставил, а змиеву взял; размахнулся, как ударит змия — пошёл гул по всему двору! С дому крышу сорвало! Убил Иван Сученко двенадцатиглавого змия, в пепел перепалил, на ветер перепустил. Царевна даёт ему кольцо и говорит: — Будем со мною жить! А он зовёт её с собою. — Как же я своё богатство брошу? Взяла всё своё богатство, в золотое яйцо своротила и отдала Ивану Сученку; он положил то яйцо в карман и вместе с нею пошёл назад до её сестёр. Подстаршая царевна своротила своё богатство в серебряное яйцо, а самая меньшая — в медное, и ему ж отдали.
— Как тебя, — говорит, — вытянут наверх, то покличь: Царенко! Он отзовётся: га! А ты скажи: я твоя! После привязал другую царевну и опять встряхнул канат, чтоб наверх тянули: — Как тебя вытянут, то покличь: Поваренко! Он отзовётся: га! А ты скажи: я твоя! Стал третью царевну до каната привязывать и говорит ей: — Как тебя вытянут, ты молчи — моя будешь! Вытянули эту царевну, она молчит; вот Белый Полянин рассердился и, как стали тянуть Ивана Сученко, взял да и перерезал канат.
— Чего ты пришёл? — Биться! Начали воевать; бились-бились, устали и бросились до воды. Дед ошибся, дал Сученку сильной воды напиться, а сам простой выпил. Стал Иван Сученко осиливать; дед ему и говорит: — Не добивай меня! Возьми себе в погребе кремень, кресало да трёх сортов шерсть — в беде пригодится. Иван Сученко взял кремень, кресало и трёх сортов шерсть; вырубил огонь и припалил серую шерсть — бежит до него серый конь, из-под копыт шматья[14] летят, изо рта пар пышет, из ушей дым столбом. — Много ль нужно времени, пока ты меня на тот свет вынесешь? — А столько, сколько нужно людям, чтоб обед наварить! Сученко припалил вороную шерсть — бежит вороной конь, из-под копыт шматья летят, изо рта пар пышет, из ушей дым валит. — Скоро ль ты меня на тот свет вынесешь? — Люди пообедать не успеют! Припалил рыжую шерсть — бежит рыжий конь, из-под копыт шматья летят, изо рта пар пышет, из ушей дым валит. — Скоро ль ты меня на тот свет вынесешь? — Плюнуть не успеешь! Сел на того коня и очутился на своей земле.
— Я, — говорит, — буду твоим помощником! Меньшая царевна приказывает золотарю: — Сделай мне к свадьбе золотой перстень! Он взялся за ту работу, а Иван Сученко говорит: — Постой, я тебе перстень сделаю, а ты мне мешок орехов дай. Золотарь принёс ему мешок орехов; Иван Сученко орехи поел, золото молотком разбил, вынул царевнино колечко, вычистил и отдал хозяину. Царевна приходит в субботу за кольцом; глянула: — Ах, какое прекрасное колечко! Я такое отдала Ивану Сученку, да его нет на этом свете! И просит золотаря к себе на свадьбу. На другой день золотарь пошёл на свадьбу, а Иван Сученко дома остался, припалил серую шерсть — бежит до него серый конь. — Чего ты меня требуешь? — Надо на весильном[15] доме трубу сорвать! — Садись на меня, заглянь в левое ухо, выглянь в правое! Он заглянул в левое ухо, а в правое выглянул — и стал такой молодец, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Поскакал и снял трубу с дома; тут все закричали, перепугались, свадьба разъехалась.
— Дай мне два мешка орехов, я тебе кольцо сделаю. — Ну что ж? Сделай. Сученко орехи поел, золото молотком разбил, вынул царевнино кольцо, вычистил и отдал. Царевна увидала кольцо: — Ах, какое славное! Я точно такое отдала Ивану Сученку, да его теперь нет на этом свете! Взяла кольцо и зовёт золотаря на свадьбу. Тот пошёл на свадьбу, а Иван Сученко припалил вороную шерсть — бежит вороной конь. — Чего ты от меня требуешь? — Надо сорвать с весильного дома крышу. — Сядь на меня; в левое ухо заглянь, в правое выглянь! Он заглянул в левое ухо, выглянул в правое — стал молодец молодцом! Конь понёс его так шибко, что сорвал с дома крышу; все закричали, принялись стрелять в коня, только не попали; свадьба опять разъехалась.
— Не хотела я, — говорит, — за Белого Полянина замуж идти, да, видно, бог так судил! Иван Сученко говорит золотарю: — Дай мне три мешка орехов, я тебе кольцо сделаю. Опять орехи поел, золото молотком разбил, вынул царевнино кольцо, вычистил и отдал. В субботу приходит царевна за кольцом, глянула: — Ах, какое славное колечко! Боже мой! Где ты достал этот перстень? Я точно такой отдала тому, кого любила. И просит золотаря: — Приходи завтра на свадьбу ко мне!
— Чего ты от меня требуешь? — Неси меня как хочешь, только бы нам вперёд ехать — потолок на весильном доме сорвать, а назад ехать — Белого Полянина за чуб взять! — Сядь на меня, в левое ухо заглянь, в правое выглянь! Понёс его рыжий конь шибко-шибко. Туда едучи — Сученко потолок с дома снял, а назад едучи — ухватил Белого Полянина за чуб, поднялся высоко вверх и бросил его наземь: Белый Полянин на кусочки разбился. А Иван Сученко опустился вниз, обнялся, поцеловался с своею невестою; Иван-царевич и Поваренко ему обрадовались; все они обвенчались на прекрасных царевнах и стали жить вместе богато и счастливо. [1] - Стряпуха.
|