Жил кот, воробей да жихарько[1] третей. Кот да воробей пошли дрова рубить и говорят жихарьку:
— Домовничай да смотри: ежели придёт яга-баба да станет считать ложки, ты ничего не говори, молчи!
— Ладно, — ответил жихарь.
Кот да воробей ушли, а жихарь сел на печь за трубу. Вдруг является яга-баба, берёт ложки и считат:
— Это — котова ложка, это — воробьёва ложка, третья — жихарькова.
Жихарь не мог стерпеть, закричал:
— Не тронь, яга-баба, мою ложку.
Яга-баба схватила жихаря, села в ступу, поехала; едет в ступе, пестом понужат[2], а помелом следы заметат. Жихарь заревел:
— Кот, беги! Воробей, лети!
Те услышали, прибежали. Кот начал царапать ягу-бабу, а воробей клевать; отняли жихаря.
На другой день стали опять собираться в лес дрова рубить, заказывают жихарю:
— Смотри, ежели будет яга-баба, ничего не говори; мы теперь далеко уйдём.
Жихарь только сел за трубу на печь, яга-баба опять явилась, начала считать ложки:
— Это — котова ложка, это — воробьёва ложка, это — жихарькова.
Жихарько не мог утерпеть, заревел:
— Не тронь, яга-баба, мою ложку.
Яга-баба схватила жихаря, потащила, а жихарь ревёт:
— Кот, беги! Воробей, лети!
Те услышали, прибежали; кот царапать, воробей клевать ягу-бабу! Отняли жихаря, ушли домой.
На третий день собрались в лес дрова рубить, говорят жихарю:
— Смотри, ежели придёт яга-баба — молчи; мы теперь далеко уйдём.
Кот да воробей ушли, а жихарь третей уселся за трубу на печь; вдруг опять яга-баба берёт ложки и считат:
— Это — котова ложка, это — воробьёва ложка, третья — жихарькова.
Жихарь молчит. Яга-баба вдругорядь считат:
— Это — котова ложка, это — воробьёва, это — жихарькова.
Жихарь молчит. Яга-баба в третий раз считат:
— Это — котова ложка, это — воробьёва ложка, третья — жихарькова.
Жихарько не мог стерпеть, забазлал[3]:
— Не тронь, курва, мою ложку.
Яга-баба схватила жихаря, потащила. Жихарь кричит:
— Кот, беги! Воробей, лети!
Братья его не слышат.
Притащила яга-баба жихаря домой, посадила в голбец[4], сама затопила печку, говорит большой дочери:
— Девка! Я пойду в Русь; ты изжарь к обеду мне жихарька.
— Ладно! — та говорит.
Печка истопилась, девка велит выходить жихарю. Жихарь вышел.
— Ложись на ла́дку[5]! — говорит опять девка.
Жихарь лёг, уставил одну ногу в потолок, другу́ в на́волок[6]. Девка говорит:
— Не так, не так!
Жихарь бает:
— А как? Ну-ка поучи.
Девка легла в ла́дку. Жихарь не оробел, схватил ухват, да и пихнул в печь ла́дку с ягишниной дочерью, сам ушёл опять в голбец, сидит — дожидатся ягой-бабы. Вдруг яга-баба прибежала и говорит:
— Покататься было, поваляться было на жихарьковых косточках!
А жихарь ей в ответ:
— Покатайся, поваляйся на дочерниных косточках!
Яга-баба спохватилась, посмотрела: дочь её изжарена, и заревела:
— А, ты, мошенник, постой! Не увернёшься!
Приказыват середней дочери изжарить жихарька, сама уехала. Середня дочь истопила печку, велит выходить жихарьку. Жихарь вышел, лег в ла́дку, одну ногу уставил в потолок, другу́ в наволок. Девка говорит:
— Не так, не так!
— А поучи: как?
Девка легла в ла́дку. Жихарь взял да и пихнул её в печь, сам ушёл в голбец, сидит там. Вдруг яга-баба:
— Покататься было, поваляться было на жихарьковых косточках!
Он в ответ:
— Поваляйся, покатайся на дочерниных косточках!
Ягишна взбесилась:
— Э, постой, — говорит, — не увернёшься!
Приказывает молодой дочери изжарить его. Не тут-то было, жихарь и эту изжарил!
Яга-баба пуще рассердилась:
— Погоди, — говорит, — у меня не увернёшься!
Истопила печь, кричит:
— Выходи, жихарько! Ложись вот на ла́дку.
Жихарь лёг, уставил одну ногу в потолок, другу́ в наволок, не уходит в чело[7]. Яга-баба говорит:
— Не так, не так!
А жихарь будто не знат.
— Я, — говорит, — не знаю, поучи сама!
Яга-баба тотчас поджалась и легла в ла́дку. Жихарь не оробел, взял да её и пихнул в печь; сам ступай домой, прибежал, сказыват братьям:
— Вот чего я сделал с ягой-бабой!
[1] — Жихарь — домовой, удалой человек или имя.
[2] — Погоняет.
[3] — Базлать — громко кричать.
[4] — Деревянная приделка к печи, под которою делается ход в подполье.
[5] — Ла́дка — глиняная сковорода.
[6] — Пол.
[7] — Чело́ — верхняя часть русской печи.