Сказки для детей и взрослых |
Русские народные сказки. А. Н. Афанасьев. Илья Муромец и змейНе в котором царстве, не в котором государстве жил-был мужичок и с хозяюшкою. Живёт он богатой рукой, всего у него довольно, капитал хороший имеет. И говорят они промеж собой, сидя с хозяйкою: — Вот, хозяйка, довольно всего у нас, только у нас детей нету; станем просить бога, авось господь нам создаст детище хотя бы напоследях, при старости. Стали просить бога, и забрюхатела она, и время пришло — родила детище. Прошёл год, и два, и три года прошли, ноги у него не ходят, а должно б ему ходить; восемнадцать годов прошло — всё без ног сидит.
— Хозяинушка! Сотвори старичку господню милостыньку Христа ради! Вот он ему и говорит: — Старичок господень, не могу я тебе подать милостыньку: я без ног. Вошёл старичок в избу. — Ну-тка, — говорит, — встань-ка с постели, дай мне ковшичек. Вот, взявши, дал ему ковшичек. — Поди, — говорит, — принеси мне водицы. Принёс ему воды и подаёт в ручки: — Извольте, старичок господень! Вот он ему назад и отдаёт. — Выпей, — говорит, — в ковше всеё[1] воду. Опять посылает он его за водою: — Опять сходи, принеси другой ковшик воды. Шедши он за водою за которое дерево ни ухватится — из корню выдернет. Старичок господень и спрашивает у него: — Слышишь ли теперь в себе силу? — Слышу, старичок господень! Сила теперь во мне есть большая: кабы утвердить в подвселенную такое кольцо, я бы смог поворотить подвселенную. Как принёс он другой ковшик, старичок господень выпил полковша, а другую половину дал ему выпить: силы у него и поубавилось. — Будет, — говорит он, — с тебя и этой силы! Помолился старичок господень богу и пошёл домой. — Оставайся, — говорит, — с богом!
— Хозяин, ведь это наш Илюшенька роет! — Дура, — говорит он, — не может наш Илюшенька это сделать; пустяки, что это наш Илюшенька! И подошли к нему: — Ах, батюшка ты наш, как тебе господь создал это? Вот и говорит Илья: — Пришёл ко мне старичок господень, милостыньку просить стал; я ему и отвечаю: «Старичок господень, не могу я тебе милостыньку подать: я без ног». Вот он ко мне и пришёл в избу: «Ну-тка, говорит, встань-ка с постели, дай мне ковшичек!» Встал я и дал ему ковшичек. «Поди, говорит, принеси мне водицы». Принёс ему воды и подал в ручки. «Выпей, — говорит старичок, — в ковше всеё воду!» Выпил — и стала во мне сила великая!
— Сильный, могучий ты богатырь! Подымешь ли мой дворец по́д угол? — Извольте, ваше царское величество! Хошь набок, как угодно подыму его. Вот у царя дочь прекрасная, красавица такая, что не можно вздумать, ни взгадать, ни в бумаге пером написать. И показалась она ему оченно, и хочет с ней обвенчаться.
— У меня есть такой сильный, могучий богатырь, он убьёт змея об двенадцати голов. Король и просит: — Пожалуйте — ко мне его пришлите. Вот как приехал он в своё государство и разговаривает с своей государыней: — У этакого-то короля повадился змей об двенадцати глав летать к дочери, всеё её извёл, иссосал. И говорит: — Илья Иванович! Не можешь ли ты послужить, его убить? — Извольте, ваше царское величество, могу; я его убью.
— На почте поедешь и трахтами пойдёшь, так и так-то возьмёшь. — Я верхом один поеду, пожалуйте мне жеребца. — Войди в конюшню, — говорит ему государь, — выбирай любого. А дочь просит его в другой комнате: — Не ездите, Илья Иванович; вас убьёт змей об двенадцати головах, не сможете с ним сладить. Он и говорит: — Извольте оставаться и ничего не думать; я приеду в сохранности и в добром здоровье. Пошёл в конюшню жеребца себе выбирать; пришёл к жеребцу к первому, наложил на жеребца руку, тот спотыкнулся; перепробовал всех жеребцов в конюшне: на которого ни наложит руку — всякий спотыкается, ни один не удержит. Пришёл к самому последнему жеребцу — так, в забросе стоял, — ударил его по спине рукой; он только заржал. И говорит Илья: — Вот мой верный слуга, не спотыкнулся! Приходит к государю: — Выбрал, ваше царское величество, себе жеребца, слугу верного. Отпущают его с молебном, со добрыми порядками.
— Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом. Избушка поворотилася, стала к лесу задом, к нему передом. Слезает он с доброго коня и привязывает его к столбу. И услышала это баба-яга и говорит: — Кто такой невежа приехал? Русского духу и дед мой и прадед не слыхали, а таперьча и сама русский дух хочу очьми видеть.
— Постой, баба-яга! — говорит он. — Я с тобой поправлюсь. Взял у ней выдернул косу эту из рук, схватил её за волосы, ударил её и говорит: — Ты бы прежде спросила, какой я фамилии, какого роду и какого поведения и куды еду. Вот она и спрашивает: — Какой вы фамилии, какого роду и куда едете? — Меня зовут Илья Иванович, а еду туда-то. — Пожалуйте, — говорит, — Илья Иванович, ко мне в горницу. Вот он и пошёл к ней в горницу; она сажает его за стол, ставит на стол кушанья и напитки всякие и потчевает, а девушку послала баньку топить для него. Вот покушал он и выпарился, перестоял у неё сутки и собирается опять в путь-дорогу, куда надлежит. — Извольте, — говорит баба-яга, — я напишу письмо к сестрице, чтоб она вас не тронула, а приняла бы с честью с хорошею… А то она вас убьёт, как завидит! Отдаёт ему письмо и провожает его с честью доброю, хорошею.
— Что такое? Русского духу и дед мой и прадед не слыхали, а таперьча и сама русский дух очьми хочу видеть. Вот она ударила жезлом по двери; дверь отворилася. И хватает она его саблею по шее; он и говорит: — Ты не моги со мною барахтаться! Вот тебе письмо сестрица прислала. Она прочитала и принимает его с честью к себе в дом: — Пожалуйте ко мне в гости! Идёт Илья Иванович. Она сажает его за стол и становит на стол кушанья всякие, напитки и наедки[4], потчевает, а сама послала девушку топить для него баньку. Покушавши, пошёл выпарился в бане. Двое суток он у ней перестоял, сам отдохнул, и добрый конь его отдохнул. Стал на добра коня садиться, и провожает она его с честью. — Ну, Илья Иванович, — говорит, — таперьча тебе не проехать; тут Соловей-разбойник ждёт, на семи дубах у него гнездо свито, он не допустит на тридесять вёрст — свистом оглушит!
— Не спотыкайся, добрый конь, уж послужи мне. Подъезжает к Соловью-разбойнику, он всё свищет. Подъехавши к гнезду, взял стрелу, натянул и пустил в него — и упал Соловей с гнезда. Вот он его на земле и ударил однова́[5], чтобы не до смерти убить, и посадил к себе в корока[6] на седло, и едет к дворцу. Видят его из дворца и говорят: — Соловей-разбойник везёт кого-то в короках! Подъезжает богатырь ко дворцу и подаёт бумагу. Подали королю от него бумагу; тот прочитал и приказал его впустить. Вот и говорит король Илье Ивановичу: — Велите Соловью-разбойнику засвистать. А Соловей-разбойник говорит: — Вы бы накормили и напоили Соловья-разбойничка: у меня уста запеклися. Вот и принесли ему винца, а он говорит: — Что мне штофик! Вы бы бочоночек принесли мне порядочный. Принесли ему бочонок вина, вылили в ведро. Он выпил зараз и говорит: — Ещё бы Соловью-разбойничку две ведёрочки, так выпил бы! — да уж не дали ему. И просит король: — Ну, прикажи, — говорит, — ему засвистать. Илья велел ему засвистать, а короля и всю его фамилию[7] поставил к себе под руки, под мышки: — А то, — говорит, — он оглушит вас! Как засвистал Соловей-разбойник, насилу остановил его Илья Иванович, ударил его жезлом — он и перестал свистать, а то было попадали все!
— Послужишь ты мне вот этакую службу, как я стану тебя просить? К моей дочери вот летает змей о двенадцати голов; как бы его убить? — Извольте, ваше королевское величество! Что для вас угодно — всё сделаю. — Пожалуйста, Илья Иванович; вот в таком-то часу прилетит змей к моей дочери, так постарайся! — Извольте, ваше королевское величество!.. Лежит королевна в своей комнате; в двенадцать часов и летит к ней змей. Вот и стали они драться: как ни ударит Илья, так с змея голова долой; как ни ударит, голова долой! Дрались много ли, мало ли время, осталась одна голова; и последнюю голову с него сшиб: ударил жезлом и расшиб её всю. Радёхонька же королевна встала, пришла к нему и его благодарила; доложила отцу с матерью, что убит змей: все-де головы посбивал! Король и говорит: — Благодарю тебя; изволь послужить сколько-нибудь у меня. — Нет, — говорит, — я поеду в своё государство. Отпустил его король от себя с честью хорошею. Вот он и поехал опять тою же дорогою. Как приехал к первой бабе-яге ночевать, приняла она его с честию; и к другой приехал, и та приняла его с честью со всякою. Приехал в своё государство и подал государю от того короля бумагу. И государь принял его с честию, а дочь государева насилу дождалася: — Ну, тятенька, извольте, я за него замуж пойду. Отец с ней воли не снял: — Ну, коли угодно, так поди! Обвенчалися и таперьча живут. [1] - Так в источнике.
|